Согласно последнему изданию “Имперского словаря” д-ра права Джона Огилви, медиум – это “человек, через которого, как считается, проявляется и передается посредством животного магнетизма воздействие другого существа; либо человек, через которого, как утверждается, осуществляются духовные проявления; в особенности человек, якобы способный поддерживать связь с духами умерших”.
Оккультисты не верят в какое-либо сообщение с “духами умерших” в общепринятом значении этого выражения по той простой причине, что им известно, что “духи умерших” не могут и не спускаются, чтобы общаться с нами. Будь издатель “Имперского словаря” оккультистом, он, вероятно, изменил бы выражение “посредством животного магнетизма”. Поэтому мы соглашаемся только с первой частью определения слова “медиум”, которая гласит: медиум – “это человек, через которого, как считается, проявляется и передается воздействие другого существа”. Но мы просили бы разрешения добавить: “в результате осознанного или неосознанного воздействия активной воли этого другого существа ”.
Было бы исключительно трудно найти на Земле человеческое существо, которое в той или иной степени не испытывало бы воздействия “животного магнетизма” или активной воли (которая посылает этот “магнетизм”) других людей. Если любимый генерал гарцует на коне перед строем, то солдаты превращаются в “медиумов”. Они преисполняются энтузиазма и бесстрашно следуют за ним на штурм смертоносной вражеской батареи. Они подчиняются общему импульсу, и каждый становится “медиумом” других; трус наполняется героизмом и лишь тот, кто совсем не медиум и потому нечувствителен к эпидемическим и эндемическим моральным влияниям, составит исключение и докажет свою независимость бегством.
Когда “оживший пророк” восходит на кафедру, то какой бы нелепый вздор он ни нес, все его поведение и стенающий тон его голоса настолько впечатляющи, что сумеют “затронуть сердце” хотя бы женской части его паствы, а если он достаточно сильная личность, то даже скептики, “пришедшие глумиться, останутся молиться”. Люди приходят в театр и проливают слезы или “лопаются” со смеху в зависимости от характера представления – пантомимы, трагедии или фарса. Нет ни одного человека, кроме тупого болвана, на чьи эмоции, а следовательно, поступки, нельзя было бы так или иначе повлиять и тем самым проявить через него или передать действие другого человека. Поэтому все – мужчины, женщины и дети – являются медиумами, а те, кто не медиумы – суть монстры, огрехи природы, стоящие за рамками человечества.
В силу сказанного, приведенное выше определение едва ли можно считать достаточным, чтобы выразить значение слова “медиум” в общепринятом его понимании, пока мы не добавим к нему несколько слов и не скажем: “Медиум – это человек, через которого, как считается, проявляется и передается воздействие другого существа в анормальной степени в результате осознанного или неосознанного действия активной воли этого другого существа”. Это сокращает количество “медиумов” в мире пропорционально тому пространству, вокруг которого мы проводим границу между нормальным и анормальным; а установить, кто является медиумом, а кто нет, не менее трудно, чем сказать, где кончается здравый ум и начинается безумие. Каждый человек имеет свои маленькие “слабости” и нечто “медиумическое” – некое уязвимое место, благодаря которому его можно застигнуть врасплох. Поэтому первого нельзя рассматривать как настоящего безумца, а второго нельзя назвать “медиумом”. Безумен ли человек, или нет – мнения часто расходятся; точно так же они могут разойтись и относительно медиумизма. В повседневной жизни человек может быть весьма эксцентричным, но его не считают сумасшедшим, пока безумие не достигнет такой степени, когда он перестает осознавать свои действия и потому не может позаботиться о себе и своем доме.
Те же самые доводы можно распространить и на медиумов и сказать, что медиумами можно считать только тех людей, которые позволяют другим существам влиять на себя описанным выше способом в такой степени, что они утрачивают контроль над собою и не имеют силы или воли регулировать собственные действия. Такая утрата самоконтроля может быть как активной, так и пассивной, осознанной или неосознанной, преднамеренной или невольной – она различается в зависимости от природы существ, оказывающих на него активное воздействие.
Человек может сознательно, по собственной воле подчинить себя другому существу и сделаться его рабом. Это другое существо может быть человеком, и тогда медиум станет его послушным слугой и может использоваться им для добрых и дурных целей.
Этим “другим существом” может быть идея – такая, как любовь, жадность, ненависть, ревность, алчность или любая иная страсть – и ее воздействие на медиума будет пропорционально силе идеи и степени сохранившегося у него самоконтроля. Этим “другим существом” может быть элементарий или элементал, и тогда бедный медиум станет эпилептиком, маньяком или преступником. “Другим существом” может быть и высший принцип самого человека – сам по себе, либо связанный с другим лучом коллективного универсального духовного принципа, и тогда “медиум” будет великим гением, писателем, поэтом, художником, музыкантом, изобретателем и так далее. “Другое существо” может быть также одним из возвышенных существ, которых называют Махатмами, и тогда сознательный и добровольный медиум будет зваться их “чела”.
Человек может ни разу в жизни не слышать слова “медиум” и в то же время быть сильным медиумом, совершенно не сознавая этого факта. Его поступки в той или иной степени могут неосознанно для него подвергаться влиянию его видимого или невидимого окружения. Он может оказаться жертвой элементариев или элементалов, даже не ведая смысла этих понятий, и в результате стать вором, убийцей, насильником, пьяницей или головорезом. Доказано, что преступления часто распространяются подобно эпидемии, а некое незримое влияние может заставить человека совершать действия, совершенно несовместимые с его характером, насколько его знали прежде. Отъявленный лжец однажды, под неким незримым влиянием, будет вынужден сказать правду; средний, весьма запуганный человек, во время какого-то великого события, под влиянием момента совершит героический поступок; уличный вор – вдруг поступить благородно и щедро и так далее.
Этим “другим существом” может быть идея – такая, как любовь, жадность, ненависть, ревность, алчность или любая иная страсть – и ее воздействие на медиума будет пропорционально силе идеи и степени сохранившегося у него самоконтроля. Этим “другим существом” может быть элементарий или элементал, и тогда бедный медиум станет эпилептиком, маньяком или преступником. “Другим существом” может быть и высший принцип самого человека – сам по себе, либо связанный с другим лучом коллективного универсального духовного принципа, и тогда “медиум” будет великим гением, писателем, поэтом, художником, музыкантом, изобретателем и так далее. “Другое существо” может быть также одним из возвышенных существ, которых называют Махатмами, и тогда сознательный и добровольный медиум будет зваться их “чела”.
Человек может ни разу в жизни не слышать слова “медиум” и в то же время быть сильным медиумом, совершенно не сознавая этого факта. Его поступки в той или иной степени могут неосознанно для него подвергаться влиянию его видимого или невидимого окружения. Он может оказаться жертвой элементариев или элементалов, даже не ведая смысла этих понятий, и в результате стать вором, убийцей, насильником, пьяницей или головорезом. Доказано, что преступления часто распространяются подобно эпидемии, а некое незримое влияние может заставить человека совершать действия, совершенно несовместимые с его характером, насколько его знали прежде. Отъявленный лжец однажды, под неким незримым влиянием, будет вынужден сказать правду; средний, весьма запуганный человек, во время какого-то великого события, под влиянием момента совершит героический поступок; уличный вор – вдруг поступить благородно и щедро и так далее.
Далее, медиум может знать источник оказываемого на него влияния или, выражаясь более точно, природу существа, чье воздействие проявляется через него, но может и не ведать об этом. Он может находиться под влиянием собственного седьмого принципа и воображать, будто общается лично с Иисусом Христом или неким святым; он может взаимодействовать с "интеллектуальным лучом" Шекспира и писать шекспировские стихи, воображая в это время, что сам дух Шекспира творит через него, однако наличие этой веры в то или иное не сделает его поэзию ни лучше, ни хуже. Один из Адептов может сподвигнуть его на великий научный труд, и он будет в абсолютном неведении относительно источника своего вдохновения или, возможно, вообразит, будто через него пишет "дух" Фарадея или лорда Бэкона, тогда как все это время он действовал как "чела", хотя и не знал об этом.
Из всего этого следует, что медиумизм состоит в более или менее полном отказе от самоконтроля, а хорошо это занятие или плохо, полностью зависит от того, какая польза из него извлекается и с какою целью все это делается. А это, в свою очередь, зависит от уровня знаний, которыми обладает человек в отношении природы того существа, чьим заботам он добровольно или бессознательно на время предоставляет руководство своими физическими и интеллектуальными силами. Человек, который без разбору доверяет свои способности влиянию любой неизвестной силы, без сомнения, чудак, который ничуть не умнее того, кто поручает свои деньги и ценности первому встречному бродяге, попросившему его об этом. Такие люди порою встречаются, хотя и сравнительно редко, их можно узнать по идиотическому взгляду и по фанатизму, с которым они цепляются за свое незнание. Подобных людей следовало бы жалеть, а не порицать, и если бы это было возможно – просвещать их относительно той опасности, которой они подвергаются. Что же касается чела, сознательно и добровольно предоставляюшего на время свои умственные способности высшему существу, которое он знает и чьей чистоте побуждений, честности намерений, уму, мудрости и силе он полностью доверяет, то можно ли его рассматривать как “медиума” в расхожем понимании этого слова – это вопрос, который лучше оставить читателю, дабы после должного рассмотрения изложенного выше он разрешил его для себя сам.
"Теософист", июнь 1884.