Лексикографически термин теософия состоит из двух греческих слов: theos — “бог” и sophos — “мудрый”. До сих пор всё верно. Но следующие за этим комментарии, как правило, не дают ясного представления о Теософии. Наиболее любопытное определение приводится в Webster's Dictionary, где Теософия описывается как “предполагаемое общение с Богом и высшими духами с последующим обретением сверхчеловеческого знания посредством физических процессов, таких как теургические действа некоторых древних платоников, или же посредством процессов химических, применяемых немецкими философами огня”.
Это, по меньшей мере, неточное и легковесное объяснение. То, что м-р Вебстер приписывает такие идеи людям вроде Аммония Сакка, Плотина, Ямвлиха, Порфирия, Прокла, свидетельствует либо о том, что он умышленно искажает факты, либо о том, что он плохо разбирается в философии величайших гениев поздней Александрийской школы и не понимает их побуждений.
Воган даёт более удачное и более философское определение. “Теософ, — утверждает он, — это тот, кто предлагает вам теорию о Боге или творении Божьем, в основе которой лежит не откровение, но постижение самого теософа”. С этой точки зрения, каждый великий мыслитель, философ и в особенности каждый основатель новой религии, философской школы или секты обязательно является теософом. Таким образом, Теософия и теософы ведут своё существование от тех времён, когда первые проблески зарождавшейся мысли побуждали человека инстинктивно искать способы выражения своих личных независимых суждений.
Теософы существовали ещё в дохристианскую эпоху, хотя христианские авторы и относят возникновение и развитие Эклектической теософской системы к началу третьего века своей эры. Диоген Лаэртский прослеживает признаки существования Теософии в эпохе, предшествовавшей династии Птолемеев, и называет её основателем египетского иерофанта по имени Пот-Амун, — слово коптского происхождения, обозначающее жреца, посвятившего себя служению Амону, богу Мудрости. Воскресил же Теософию, как об этом свидетельствует история, Аммоний Сакк, основатель неоплатонической школы. Аммоний хотел примирить все секты, народы и нации под одной общей верой — верой в единую Высшую Вечную, Неведомую и Безымянную Силу, правящую Вселенной посредством неизменных и вечных законов. Он задался целью доказать первичность Теософской системы, которая изначально была идентичной во всех странах; побудить людей оставить ссоры и междоусобицы и подобно детям одной матери объединиться в своём мышлении и устремлении к единой цели; очистить древние религии, истинный смысл которых в большей или меньшей степени был искажён или затемнён всяческим хламом, привнесённым человеком, объединив их и объяснив, исходя из чисто философских принципов. Именно поэтому в Эклектической Теософской школе наряду со всеми философскими системами Греции преподавались буддийская, ведантийская и магическая, или зороастрийская, системы. Этим также объясняется преобладание у древних александрийских теософов таких характерных для буддистов и индусов качеств, как почтение к родителям и пожилым людям; братская любовь ко всей человеческой расе; чувство сострадания по отношению к бессловесным животным. Аммоний Сакк стремился утвердить систему моральной дисциплины, которая воспитывала бы в людях чувство гражданского долга; возвысить их сознание посредством поиска и созерцания единой Абсолютной Истины; однако главной его целью, достижение которой сделало бы возможным обретение всего остального, было извлечь из различных религиозных учений, как из многострунного инструмента, одну цельную и гармоничную мелодию, которая нашла бы отклик в каждом сердце, любящем истину.
Таким образом, Теософия — это древняя Мудрость-Религия, эзотерическая доктрина, с незапамятных времён известная в каждой стране, которая претендовала на то, чтобы считаться цивилизованной. Во всех древних писаниях эта “Мудрость” предстаёт как эманация божественного Принципа; и чёткое осмысление этого нашло своё отражение в таких именах, как индийское Буддх, вавилонское Нэбо, мемфисское Тот, греческое Гермес, а также в титулах ряда богинь — Метис, Неит, Афина, гностическая София, и, наконец, в таком слове, как Веды, восходящем к глаголам “знать”, “ведать”. Так древние философы Востока и Запада, иерофанты древнего Египта, Риши Арьяварты и теодидакты Греции называли знания об оккультных и божественных по своей природе предметах.
Основополагающей идеей Эклектической теософии является идея о единой Высшей Сущности, Неведомой и Непостижимой, ибо: “Как можно познать познающего?”, — вопрошает Брихадараньяка Упанишада. Эта система подразделяется на три составные части: теорию о единой Высшей Сущности; учение о человеческой душе как об эманации последней, имеющей вследствие этого ту же природу; и теургию. Именно теургия послужила причиной искажённого представления о неоплатониках в нашу эру материалистической науки. Так как теургия была в сущности искусством применения божественных сил человека для покорения слепых сил природы, то её приверженцы в самом начале именовались магами [magicians] — от искажённого “маг” [“Magh”], слова, означавшего мудрого или учёного человека, которое только со временем приобрело уничижительный оттенок.
Во всём, что касается Божественной сущности и природы души и духа, взгляды современной Теософии не отличаются от воззрений Теософии древности. Божество Диу, распространённое среди арийских народов, было сродни Иао халдеев и даже Юпитеру менее образованных по части философии римлян; не слишком отличался он и от Яхве самаритян, Тиу, или “Тиуско” норманнов, Duw бриттов и Зевса фракийцев. Что же касается Абсолюта, Единого и Всесущего, то, независимо от того, к какой из систем мы прибегнем: греческой пифагорейской, халдейской каббалистической или же арийской философии, — любой из вышеназванных символов, прослеженный до своего начала, может привести только к чистой и абсолютной Теософии. В Пифагорейской системе предвечная монада, которая уходит во тьму и сама есть Тьма (для человеческого разума), была положена в основу всего; эта идея в полном объёме прослеживается в философских системах Лейбница и Спинозы. Таким образом, неважно, придерживается ли теософ Каббалы, которая, говоря об Айн-Софе, вопрошает: “Кто же тогда может осознать То, если Оно не имеет формы и есть He-Существующее?” — или же, вспомнив великолепный гимн из Риг-Веды (гимн 129, кн. 10), задаётся вопросом:
Кому ведомо, откуда произошло это великое творение?
Его ли воля творила, или же она была безмолвной.
Он знает это — или же, быть может, даже Он не знает.
Или же принимает ведантийскую теорию Брахмы, которое в Упанишадах представлено как нечто “без жизни, без разума, чистое”, бессознательное, ибо — Брахма есть “Абсолютное Сознание”. Или же он (теософ), примкнув к непальской школе свабхавиков, будет стоять на том, что не существует ничего, кроме “Свабхавата” (субстанции или вещества), которое существует само по себе без какого бы то ни было творца, — любая из приведённых выше теорий может привести только к чистой и абсолютной Теософии. Той Теософии, которая побудила таких людей, как Гегель, Фихте и Спиноза, продолжить труд древних греческих философов, обратив их мысли к Единой Субстанции — Божеству, Божественному Всему, происходящему от Божественной Мудрости, непостижимому, неведомому и не персонифицированному ни в одной древней либо современной религиозной философии, за исключением христианства и мусульманства. Таким образом, каждый теософ, придерживающийся концепции Божества, “в основе которой лежит не откровение, но постижение самого теософа”, может принимать любое из вышеназванных определений или же исповедовать любую из этих религий, не опасаясь погрешить против истин Теософии. Ибо последняя есть вера в Божество как сумму всего; источник всего сущего; беспредельное, которое не может быть ни осознано, ни познано; и одна лишь Вселенная служит проявлением Того, или Его — каковое местоимение нередко употребляется, и Божество тем самым наделяется полом и антропоморфными качествами, что и есть как раз самое настоящее богохульство. Да, Теософия избегает грубого материализма; для неё предпочтительнее воззрение, что извечно пребывающий в себе самом Дух Божества не проявляет воли, равно как и не созидает; но что в беспредельном сиянии, исходящем повсюду от Великого Центра, функции создателя всего видимого и невидимого отводятся Лучу, содержащему в себе зачаточную и порождающую силу, которая в свою очередь создаёт то, что греки именуют Макрокосмом, каббалисты Тиккуном, или Адамом Кадмоном — архетипным человеком, арийцы — Пурушей, проявленным Брахмой, или Божественным мужским началом. Теософия также верит в Анастасис, или непрерывное существование, и в трансмиграцию (эволюцию), или в ряд преобразований, происходящих с душой, которые могут быть обоснованы и истолкованы в строгом соответствии с философскими принципами; но на основе разграничения между Параматмой (трансцендентальной, Высшей Душой) и Дживатмой (животной, или самосознающей душой) ведантистов.
Чтобы дать Теософии исчерпывающее определение, мы должны рассмотреть её во всех аспектах. Внутренний мир не для всех и не всегда остаётся сокрытым за непроницаемой тёмной завесой. Во все века и во всех странах находились люди, которые иногда обретали способность воспринимать явления из этого внутреннего, или невидимого мира посредством высшей интуиции, обретаемой при помощи Теософии — или Бога-знания, переносившего ум из мира форм в мир бесформенного духа. Следовательно, “Самадхи” или Дхьян-Йог-Самадхи индусских аскетов; “Daimonion-photi”, или духовное просветление неоплатоников; “Привлечение души к звёздному общению” розенкрейцеров или философов огня и даже экстатический транс мистиков и современных месмеристов и спиритуалистов — все они идентичны по сути, хотя и отличаются своими проявлениями. Мистик стремился познать человеческое божественное “я”, что зачастую ошибочно интерпретируется как общение человека с персонифицированным Богом, и вера в возможность такого общения, похоже, существовала с момента возникновения человечества, только каждый народ называл его по-своему. “Посредством размышления, самопознания и дисциплины ума душа может возвыситься до созерцания вечной истины, блага и красоты — то есть до Созерцания Бога, что есть epopteia”, — говорили древние греки. “Слияние своей души со Вселенской Душой, — утверждает Порфирий, — требует совершенно чистого ума. Посредством самосозерцания, абсолютного воздержания и чистоты тела мы можем приблизиться к Тому и обрести в этом состоянии истинное знание и чудесное проникновение в суть вещей”. Таким образом, подобно тому как арийский мистик полагал, что только обретя силу действовать независимо от своего тела посредством Атмана — “я”, или “[божественной] души”, он сможет решить все вопросы жизни и смерти; а древние греки отправлялись на поиски Atmu — Сокрытого, или Бога-Души человека — с символическим зеркалом Фесмофорийских мистерий; так и сегодняшние спиритуалисты верят в способность духов, или душ развоплощённых людей общаться с теми, кого они любили на земле, являясь к ним в зримом и осязаемом облике. И все они: арийские йогины, греческие философы и современные спиритуалисты отстаивают такую возможность на том основании, что воплощённая душа и её никогда не воплощающийся дух — истинное я — отделены от Вселенской Души и других духов не пространством, а вследствие качественного различия их свойств, так как в беспредельной протяжённости пространства не может быть никаких ограничений. Они также утверждают, что, как только это качественное различие устранено (согласно грекам и арийцам, это достигается посредством абстрактного созерцания, на время высвобождающего Душу из телесного плена; а по мнению спиритуалистов, — при помощи медиумизма), такая связь между воплощёнными и развоплощёнными духами становится возможной. Так, йогины системы Патанджали и следовавшие в том же русле Плотин, Порфирий и другие неоплатоники стояли на том, что в часы экстаза, который каждому из них довелось испытать по нескольку раз на протяжении всей жизни, они соединялись или, скорее, становились как бы единым целым с Богом. Слишком много выдающихся философов отстаивали и отстаивают эту идею, пусть даже ошибочную по отношению ко Вселенскому Духу, чтобы отбросить её как пустую химеру. В случае учения теодидактов, единственным спорным вопросом, единственным тёмным пятном в этой философии крайнего мистицизма является его попытка отнести то, что представляет собой чисто экстатическое просветление, к разряду чувственного восприятия. В случае же йогинов, заявлявших о своей способности созерцать Ишвару “лицом к лицу”, это притязание бьыо успешно опровергнуто жёсткой логикой Капилы. Что же касается подобных же утверждений относительно их греческих последователей и огромного количества христиан, испытавших состояние экстаза, и наконец относительно последних двух претендентов на “Бого-вйдение” — Якоба Бёме и Сведенборга, — то такое притязание можно и должно было бы подвергнуть философскому и логическому анализу, если бы только несколько наших великих учёных, которые являются спиритуалистами, проявляли больший интерес к философии, чем к феноменологической стороне спиритуализма.
Александрийские теософы разделялись на неофитов, посвящённых и учителей, или иерофантов; и их правила были заимствованы из Мистерий Орфея, который, согласно Геродоту, вынес их из Индии. Аммоний брал со своих учеников клятву не разглашать его высшие доктрины никому, за исключением тех, кто оказался всецело достойным и прошёл посвящение и кто научился распознавать богов, ангелов и демонов разных народов в свете эзотерической hyponoia, или внутреннего знания. “Боги существуют, но они не то, за что их принимает hoi polloi, невежественное большинство, — говорит Эпикур. — Не тот атеист, кто отрицает существование богов, которым поклоняется большинство, но тот, кто навешивает на них ярлыки в соответствии с пониманием невежественных масс”. Аристотель в свою очередь утверждает, что “Божественная Сущность пронизывает всё царство природы, а богами именуются просто первичные принципы”.
Плотин, ученик “Богом наученного” Аммония, говорит нам, что тайный гносис, или Теософское знание, состоит из трёх ступеней — суждения, науки и просветления. “Средством или орудием первого является чувство или восприятие; второго — диалектика; третьего — интуиция. Интуиция держит разум в подчинении; это абсолютное знание, основанное на слиянии ума с познаваемым объектом”. Теософия — это, так сказать, точная психологическая наука; она соотносится с врождённым неразвитым медиумизмом, как физика Тиндаля с познаниями в этой области школьника. Она развивает в человеке способность непосредственного созерцания — то, что Шеллинг определяет как “познание тождества субъекта и объекта в личности”, так что осенённый знанием hyponoia человек начинает божественно мыслить и видеть все вещи такими, какие они на самом деле, и в конце концов становится “восприемником Всемирной Души”, если прибегнуть к одному из самых прекрасных выражений Эмерсона. “Я, несовершенный, боготворю моё личное Совершенное”, — говорит он в своём великолепном эссе о Сверх-Душе. Изучая психологический аспект, или состояние души. Теософия также содействует развитию всех отраслей науки и искусства. Она была хорошо знакома с таким широко известным в настоящее время явлением, как месмеризм. Практическую же теургию, или “церемониальную магию”, к которой так часто прибегало римско-католическое духовенство в своих экзорсизмах, теософы, как правило, игнорировали. И только Ямвлих, несмотря на пренебрежение неоплатоников к церемониальной магии, ввёл в Теософию теургическую доктрину. Не ведая истинного значения эзотерических божественных символов природы, человек легко может не рассчитать своих душевных сил, и вместо того, чтобы общаться духовно и умственно с высшими небесными существами, добрыми духами (богами теургов Платонической школы), он неосознанно привлечёт злые тёмные силы, — эти неумирающие злобные порождения человеческих преступлений и пороков, постоянно окружающие человечество в предвкушении очередной жертвы, — и опустится таким образом от теургии (белой магии) до goetia (чёрной магии, колдовства). Впрочем, ни белая, ни чёрная магия не являются тем, чем они предстают в народных суевериях. Вера в возможность “вызывания духов” с помощью ключа Соломона является проявлением крайнего невежества и самых тёмных предрассудков. Только чистота деяний и помыслов может возвысить нас до общения “с богами” и помочь нам достичь желанной цели. Алхимия, которую многие считали духовной философией, равно как и физической наукой, входила в число учений теософской школы.
Что же касается трансцендентальной стороны древней Теософии, пришло время Теософскому обществу разъяснить этот вопрос. Так насколько же взгляды Общества согласуются с принципами этой постигающей природу богоискательской науки древних арийских и греческих мистиков, насколько оно верит в силы современного спиритуалистического медиумизма? Наш ответ: целиком и полностью. Но спросите нас, какое вероисповедание у нашего Общества, и мы ответим: “Как у организации — у нас его нет”. Общество как организация не имеет исключительного вероисповедания, так как любое вероисповедание есть не что иное, как скорлупа духовного знания; а Теософия в своём предельном раскрытии и есть духовное знание — стержень философского и бого-искательского исследования. Видимый представитель Универсальной Теософии, оно (Общество) является не более сектантским, чем Географическое общество, которое представляет всемирную географическую исследовательскую деятельность и совершенно равнодушно к тому, каких воззрений придерживаются сами исследователи. Религия Общества есть алгебраическое уравнение, и до тех пор, пока в нём сохраняется знак = равенства, каждый его член волен менять слагаемые по своему собственному усмотрению так, чтобы они наилучшим образом соответствовали климатическим и прочим условиям его родины, а также характерным особенностям той нации, к которой он принадлежит, равно как и его личному характеру, складу ума и темпераменту. Не имея утверждённого вероисповедания, наше Общество даёт и принимает, учится и обучает посредством экспериментирования, в противовес чисто пассивному и легковерному приятию навязываемых догм. Оно охотно согласится с любым заключением вышеупомянутых школ или систем, при условии, однако, что это может быть логически и экспериментально доказано. И наоборот, оно не может ничего принимать только на веру, от кого бы это не исходило.
Но в том, что касается каждого из нас в отдельности, всё обстоит совершенно иначе. Члены Общества являются представителями самых разнообразных национальностей и рас, рождёнными и получившими образование в самых разных социальных условиях, исповедующими самые разные веры и убеждения. Одни верят в одно, другие — совершенно в другое. Среди них есть и такие, кто пока ещё не обрёл какой-то определённой веры, но находится в состоянии сосредоточенного ожидания; другие именуют себя в некотором смысле материалистами. Нет в Обществе лишь атеистов и сектантов-фанатиков какой бы то ни было религии, ибо самим вступлением в Общество человек доказывает, что он стремится познать конечную истину относительно сути всех явлений. Основополагающей идеей Общества является свободное и бесстрашное исследование.
Как организация Теософское общество придерживается мнения, что все оригинальные мыслители и исследователи сокрытой стороны природы, будь то материалисты, которые полагают, что материя “заключает в себе потенциал всей земной жизни”, или же спиритуалисты, рассматривающие дух как источник энергии, а также и материи, — были и есть настоящие теософы. Ведь для этого вовсе не обязательно признавать существование какого-то особенного Бога или божества. Он только должен благоговейно относиться к духу живой природы и стараться отождествлять себя с ним; почитать это Присутствие, эту невидимую Причину, которая, однако, проявляет себя в непрерывной цепи своих следствий; этого непостижимого, всемогущего и вездесущего Протея: неделимого в своей Сути, неуловимого по своей форме, но предстающего во всех и в любом из всевозможных обличий; пребывающего и тут и там, везде и нигде; который есть всё и Ничто; который есть повсюду и в то же время един; Сущность наполняющая, связующая, ограничивающая и содержащая всё и сама пребывающая во всём. И теперь, как мы полагаем, становится ясно, что независимо от того, как их именуют: теистами, пантеистами или же атеистами, всех их объединяет самое близкое родство. Всякий изучающий, кем бы он ни был, едва оставляет он старую и исхоженную дорогу рутинного знания и ступает на уединённый путь независимого мышления — Путь к Богу, становится теософом; оригинальным мыслителем, пребывающим в поиске вечной истины и руководствующимся при решении универсальных вопросов “своим собственным вдохновением”.
Теософия является союзником всех людей, которые — всяк по-своему — усердно познают Божественный Принцип, взаимоотношения с Ним человека и Его природные проявления. Точно так же она является союзником честной науки, но только до тех пор, пока та не вторгается в сферу психологии и метафизики.
Она также союзник каждой честной религии — то есть религии, которая согласна, чтобы о ней судили соответственно тем критериям, которые она прилагает к другим. Те книги, которые содержат в высшей степени самоочевидную истину, Теософия считает результатом вдохновения (а не откровения). Но она считает также, что любая книга, в силу наличия в ней человеческого элемента, уступает Книге Природы; и для того чтобы читать и понимать её правильно, необходимо достичь высокого развития врождённых свойств души. Идеальные законы постигаются одной лишь интуицией; они вне пределов всяческих аргументации и диалектики, их нельзя постичь или правильно оценить посредством объяснений, даваемых другим умом, даже если тот и утверждает, что они есть результат прямого откровения.
Пожалуй, мы уже достаточно ясно показали, почему каждый из наших членов волен исповедовать или не исповедовать те или иные убеждения, при условии, что он не будет претендовать на то, что его взгляды являются истиной в последней инстанции, и не станет навязывать их другим. Ибо Теософия в своём абстрактном аспекте пребывает над всеми человеческими сектами; никакие сектантские воззрения не могут охватить Теософию, которая в свою очередь легко вбирает их все.
В заключение мы можем лишь сказать, что Общество, придерживаясь более широких и универсальных воззрений, чем любая из ныне существующих обычных научных ассоциаций, в добавление к науке обладает ещё и верой в неограниченные возможности духа, а также твёрдой решимостью проникнуть в те неведомые духовные сферы, которые, по мнению точных наук, не представляют никакого интереса для их приверженцев. Теософия к тому же обладает ещё одним качеством, отсутствующим в какой бы то ни было из религий: она не делает различия между язычником, иудеем или христианином. Вот тот краеугольный камень Вселенского Братства, который был заложен в основание Общества.
Таково Теософское общество, таковы принципы, разнообразные цели и предметы его деятельности. Теософия не является ни “новомодной доктриной”, ни организацией, вынашивающей политические заговоры, ни одним из тех кружков энтузиастов, которые возникают сегодня только для того, чтобы зачахнуть завтра же. Мысль отдельного человека, какой бы разнообразной она ни была в своих проявлениях, никогда не сможет претендовать на всеобъемлемость. Лишённая всестороннего охвата, она изначально обречена течь в одном лишь конкретном направлении; и стоит ей только переступить границы точного человеческого знания, как она тотчас же обрекает себя на ошибки и блуждания, ибо бесконечны ответвления единой Центральной и абсолютной Истины. Поэтому подчас мы видим, как даже великие философы плутают в лабиринтах умопостроений, подставляя себя под огонь критики потомков. Но всякая деятельность, преследующая одну и ту же цель, а именно, раскрепощение человеческого мышления, устранение предрассудков и раскрытие истины, — одинаково приветствуется. Лучшим способом, и с этим нельзя не согласиться, будет привлечь на свою сторону молодое поколение, убедив разум молодых, пробудив в них энтузиазм и подготовив к тому, чтобы они смогли прийти на смену своим предубеждённым и консервативным отцам. Как только любой из них — мал он или велик — вступил на Царскую дорогу, ведущую к знанию, мы готовы выслушать его и принять, независимо от ранга, в своё братство. Ибо ни один честный искатель истины не возвращается с пустыми руками, и даже тот, на чью долю не выпадет общенародное признание, сможет возложить своё скромное приношение на единый алтарь Истины.